Из нетленного ..........Глаза женщины загорелись. - Я понимаю вашу иронию, профессор, мы сейчас уйдем... Только я, как заведующий культотделом дома... - За-ве-дующая, - поправил ее Филипп Филиппович. - Хочу предложить вам, - тут женщина из-за пазухи вытащила несколько ярких и мокрых от снега журналов, - взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука. - Нет, не возьму, - кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы. Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налетом. - Почему же вы отказываетесь? - Не хочу. - Вы не сочувствуете детям Германии? - Сочувствую. - Жалеете по полтиннику? - Нет. - Так почему же? - Не хочу. Помолчали. - Знаете ли, профессор, - заговорила девушка, тяжело вздохнув, - если бы вы не были европейским светилом, и за вас не заступались бы самым возмутительным образом (блондин дернул ее за край куртки, но она отмахнулась) лица, которых, я уверена, мы еще разъясним, вас следовало бы арестовать. - А за что? - с любопытством спросил Филипп Филиппович. - Вы ненавистник пролетариата! - гордо сказала женщина. - Да, я не люблю пролетариата, - печально согласился Филипп Филиппович и нажал кнопку. Где-то прозвенело. Открылась дверь в коридор. - Зина, - крикнул Филипп Филиппович, - подавай обед. Вы позволите, господа? Четверо молча вышли из кабинета, молча прошли приемную, молча переднюю и слышно было, как за ними закрылась тяжело и звучно парадная дверь. Пес встал на задние лапы и сотворил перед Филиппом Филипповичем какой-то намаз.